Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1 - Ирина Кнорринг

27 февраля 1918. Среда

У нас нет прислуги. Сегодня я сама мыла посуду. Вчера вечером была у Тани. Она мне показывала свой дневник. Там она пишет про одну девочку из 5-го класса, что та очень хорошо поет и очень хорошая девочка. А про кого мне писать? Не знаю. Конечно, моя самая лучшая подруга Таня. Но она больше любит Таню Аксенову. А я, по правде, больше всех из девочек люблю Нину Кнорринг, Нюсеньку. Но с Таней я очень дружна.

4 марта 1918. Понедельник

Какая Таня Гливенко милая, но легкомысленное дитя! Она очень хорошенькая, прямо красавица. У нее такой хорошенький носик, немного кверху, лукавые, зеленые глазенки, каштановые, вечно растрепанные волосы до колен. Сама она невысокая, худенькая, но с хорошей мордочкой. Дуся, куколка и только. Но она глупа, многое не понимает. Сгибнет, моя милая маленькая куколка, пропадет! И зачем это она так много мечтает? Засохнет она, как цветок в бурьяне.

Что может быть с человеком, для которого мечта все: и радость жизни, и дело ее? Я решила, как надо с ней поступать. Легкомысленная! Она думает, что можно плавать под звуки сирены и ходить в театр на грабежи и убийства! Жаль мне тебя, куколка моя милая, царица неведомой страны (забыла, как она называется), Фея Ландыш Лофайа!

О, Муза, Муза! вдохновеньемМне душу осветила ты,В минуту тихого забвеньяДарю тебе сии листы.В них много горя, много муки,Но много счастья и любви.Писала это я от скуки.Дарю тебе листы сии.

5 марта 1918. Вторник

Цветок вчерашнего букета.Цветок печальный, без ответа.

Склонил он нежный венчик свойНа стебель тонкий и сухой.

Он на окне, в пыли лежалИ тихо, тихо увядал.

Он в поле рос среди привета,Он в поле с бабочкой играл…

Он на окне, в пыли лежал,Цветок увядший из букета.

Мне долина приснилася вдруг, —Все приветливо, тихо вокруг.

Там повсюду летали мечтыИ разбросаны всюду цветы.

Мне приснился зеленый покровТех далеких, родимых лугов.

Мне приснился простор, небесаИ вдали дорогие леса.

Мне приснилася черная даль.Там повсюду лежала печаль.

Травы сохли под небом грозы.Не видать благодатной росы.

И срывались с деревьев листы,Ветер злой разгонял все мечты.

Все удушено было тоской.Все окрашено было слезой.

6 марта 1918. Среда

На память от Тани Г<ливенко>[34]. Не забывай меня и помни, Ф<ея> У<ндина>. Понимаешь? Люблю тебя, Ириночка. Не забудь, Ф<ея> К<афайа>. А я не забуду Кадеточку.[35]

Твоя Т<аня>

Тихо ночь спустиласьНа луга и лес.И луна глядитсяС синевы небес.

Мир заснул. КакаяВсюду тишина,Только шепчет ветерДа поет волна.

Венчики склонилиЦветики ко снуИ, качаясь, хвалятСветлую весну.

Розы золотеютС дальней стороныПод сияньем млечнымСказочной луны.Навевают тихоСладостные сны!

«Секрет» (журнал)[37]

0. Хроника

1. Дуэль

2. Воспоминания

3. Харьковцы

Из жизни

4. Ундина

5. Бела

6. Новый педагогический совет

7. Ответы

Хроника

Жизнь сотрудников «Секрета»

— А, здравствуйте, г<осподин> казначей!

— Здравствуйте, г<осподин> редактор.

— Ну, как поживаете?

— Плохо, г<осподин> редактор.

— А что?

— Да у меня голова болит, ноги, руки, все, что хотите.

— Да отчего же?

— Да с гимназией неприятности.

— А что?

— История!

— А, понимаю. Желаю, чтобы вас не вызывали. До свиданья!

— До свиданья!

— Вы уже из гимназии идете, г <осподин> редактор? Как ваш журнал?

— А черт с ним, с журналом.

— А что такое?

— Не буду я его издавать.

— Почему? Рассказ неудачен?

— Да нет.

— Может быть, ваш переписчик отказался переписывать?

— Нет.

— Ну, что же?

— Замечанье в дневнике.

Вступительное слово

М<илостивые> Г<осударе>

Целью нашей газеты «Секрет». (Не дописано. — И.Н.)

Сотрудников нас — трое,[38] все — лентяи. Газета, предполагалось, будет выходить на свет Божий каждый праздник. Но, сами знаете, это дело сотрудников. Газета, по их вине, будет очень невелика. Если же сотрудники будут и впредь такими же лентяями, как были по сию пору, то газета и совсем остановится. Если же это случится (хотя я уверена, что этого не будет), прошу г<оспод> читателей не обвинять ни в чем не повинного редактора.

Редактор

Люблю я лес. Люблю его покой и тишину, его высокие дубы, кудрявую березку и чистые липы. Люблю я в самой чаще леса по целым часам лежать в уютной, высокой траве и думать, думать без конца. И слушать. Как птички поют, перелетая с ветки на ветку, как пчелки жужжат, как шепчут верхушки деревьев. Кругом все тихо, таинственно. Я вглядываюсь в молодой клён, гляжу и что же? Его уже нет — там сидит страшное чудовище с распростертыми руками и даже качает головой. Вглядываюсь, вижу два страшных глаза. Теперь уже нет сомнения, что это самое настоящее чудовище из какой-нибудь сказочной страны. Мне хочется его поближе разглядеть, и страшно. Приподнимаюсь. Чудовище пропало. Но куда же могло пропасть? Оно, вероятно, спряталось за какое-нибудь дерево. Оно с кем-то говорит, я слышу. Но нет, это шепчут травы. Вот взошла золотая луна, смолкли веселые пташки, перестали порхать пестрые бабочки, зажглись в траве малютки-светлячки. Лес спит, но чуть на востоке заалела зорька, снова оживился лес. Цветочки подняли к небу свои нежные венчики, снова щебечут птички, порхают бабочки, и тихо шепчутся деревья. Но меня зовут домой. Жаль мне покидать тенистый лес, где живут невиданные чудовища. Но надо идти домой. И так приятно.